Новая родина - Страница 61

— Жень! — Игорь свистнул. — Женек. Рубан!

Обрушив пласт песка, вниз съехал начштаба, тормозя ГАПом.

— Вот, — Игорь кивнул на каноэ. — Можно идти по рекам на северо-запад. Получится быстрее и даже легче. Грести у вас все умеют?

7.

Следующая неделя была похожа своими днями. Поднявшись в пять утра, в шесть уже гребли, пробираясь то широкими речными рукавами, то какими-то глухими протоками, над которыми смыкались зеленые своды — потом шли цепочки небольших озер, кончавшихся болотами; их приходилось обходить. В час останавливались перекусить и отдохнуть два часа — и снова гребли, чтобы остановиться в восемь. Две партии отправлялись охотиться и ловить рыбу, остальные разбивали лагерь, и в одиннадцать уже все спали. День оставлял позади до ста километров, а на память о себе — усталость. Ребята осунулись, но никто не жаловался, а особенно поддерживало то, что местность все больше приобретала жилой вид. Правда — по-прежнему брошенный, но уже по-настоящему жилой.

Во время дневного отдыха Игорь в обязательном порядке устраивал соревнования по рукопашному бою, метанию ножей и еще куче всего — впрочем, русских мальчишек, даже изрядно уставших, особо уговаривать не приходилось. По вечерам Борька или Женька понемногу рассказывали о Сумерле — все, что приходило в голову…

…Это был восьмой вечер. Игорь весь день ощущал напряжение единого ментального поля, висящее над землей — он был почти уверен, что отряд вошел на территорию Иррузая. Перед тем, как лечь спать, юноша спустился к реке и уселся на песок, жуя кусочек ольховой коры. Именно тогда он и увидел на другом берегу россыпь бледных огоньков.

— Проклятье… — пробормотал Игорь. На берег вышел Борька, тут же поинтересовался:

— Чего ты?

— Как ты это определишь? — вместо ответа кивнул Игорь на огни. Борька секунду помолчал, потом медленно заговорил:

— Открытый огонь… Но не колеблется. Это очаги или светильники в домах. — Селение, — Игорь протянул руку не глядя, и Борька хлопнул по ней. — Берем каноэ — и вперед. На разведку.

— М? — предложение понравилось Игорю. — Пошли доложимся. И оружие возьмем…

…Лодка казалась погруженной в странный звездный океан. Темнота с двойной полоской зари, прошитая звездными искрами, окутывала ее со всех сторон, и ребята невольно старались грести как можно тише.

— Смотри, — чуть слышно шепнул Борька, чья спина смутно двигалась впереди, — огонь движется.

В самом деле — навстречу плыло двойное пламя. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять — это отражающийся в воде костер, горящий на носу лодки.

— Ловят рыбу, — прошептал Игорь. — Посмотрим, кто. Мне не хочется, чтобы они наткнулись на лагерь.

По воде доносился плеск весла и негромкий разговор — вабиска не от кого было скрываться. Ребята положили весла. Огонь на лодке уже хорошо высвечивал троих вабиска — один, на корме, сидел неподвижно, другой греб посередине, третий, на носу, наклонился над водой с острогой или чем-то вроде. Борька слегка подгребал ладонями, прикусив губу. Игорь достал кластерник…

Сидевший на корме вабиска что-то сказал повелительным голосом и пихнул ногой в спину того, который греб. Тот съежился молча и заработал веслом тише. В ту же секунду в ночном воздухе еле слышно свистнул диск, и тот, что на корме, судорожно дернувшись, свалился в воду. Через миг Борька уже перехватывался рукой по борту чужой лодки, держа обмерших вабиска на прицеле.

— Привет, — улыбнулся Игорь, но вспомнил, что вабиска улыбаются не так, как люди — не изобразишь, и просто сделал приветственный жест. Его догадка, появившаяся за какой-то миг и помешавшая убить всех троих, оказалась правильной: на шеях у обоих вабиска были широкие кожаные ошейники с замками — знак того положения, которое на родине Игоря когда-то называлось «закуп». Человек, отрабатывающий долг. Вабиска смотрели непонятно, но не спешили кричать, а тот, у кого была острога — пускать ее в ход. — Поплыли к нам, поговорим? Борь, отпусти их.

Помедлив секунду-другую, вабиска двинули свое каноэ за суденышком мальчишек…

…В лагере, конечно же, никто не спал. Кроме того, они разожгли на берегу костер, Игорь хотел уже всех отлаять, но потом плюнул — все равно вабиска на том берегу и в голову не вскочит, кто его тут жжет.

Вокруг привезенных рыбаков немедленно столпились все, и те начали проявлять признаки нервозности. Земляне, особенно русские, не страдали классической ксенофобией уже давно, но к инопланетным расам относились с большей или меньшей долей насмешливого высокомерия, которое вабиска приняли, конечно же, за подготовку к расправе.

— Чаю им налейте, — приказал Игорь.

— Может, их кипятком облить? — спросил кто-то. Игорь, не оборачиваясь, угадал:

— Этот добрый мальчик — Пейви?

— Так точно.

— Вот ты им чай и подашь… Не бойтесь, — Игорь перешел на язык вабиска, стараясь выговаривать слова как можно более правильно. — Пейте, ночь прохладная. Вас не тронут, если вы не будете пытаться нас обмануть. Я хочу, чтобы вы ответили на вопросы…

…Вабиска только недавно переселились с юга в страхе перед белолицыми. Но тут их, на прежних землях считавшихся свободными, заставили оплачивать, отрабатывать стоимость земли, крепости и содержания гарнизона, который в ней стоял — фактически это могло продолжаться вечно. Тех, кто возмутился, яшгайаны увезли на север. Гарнизон бесчинствует, ведет себя с жителями и без того нищенствующей деревни, как с завоеванными врагами, обирает, не даёт прохода девушкам. Поэтому они не попытались защищаться, когда белолицые убили солдата, застававшего их ночью отправляться на рыбалку. В деревне живут около полутораста человек, гарнизон — полсотни солдат, пятеро офицеров; многие ночуют в деревенских домах. Да, они могут показать — где, если белолицые не тронут людей. Никто из деревни никогда раньше не видел белолицего, не воевал с ними и вообще почти ничего о них не знает, кроме страшных рассказов…